ПУБЛИКАЦИИ

Глядя на произведения московской художницы Ольги Калашниковой, трудно определить, какой жанр ей удается лучше всего. Она одинаково хорошо работает и в натюрморте, и в пейзаже, и в портрете. Колорит ее живописи естественный, свежий, чистый и нежный. Небольшие по размеру полотна притягивают к себе, настраивают на философский лад, вызывают чувства умиротворения.

Вот благоухающие цветы — пионы, васильки, ландыши, одуванчики, собранные в букеты и помещенные в вазы, горшки, лубяные туеса, в сложных натюрмортных композициях или просто на залитом солнцем лугу. Вот весенние пейзажи, наполняющие душу призрачной, ускользающей красотой пробуждающегося леса.

Тепло и свет излучают картины, изображающие ее любимый Переславль с выкрашенными в разные цвета стенами старых домов. Пейзажи Переслав- ля — особая страница ее творчества. Ольга много пишет памятники старины, хорошо чувствуя, что русский храм никогда не доминирует над ландшафтом, а естественно вписывается в него. Но при этом изображенные ею церкви, монастыри словно бы ускользают от зрителя. Мы видим их всегда вдалеке, за домами, за деревьями, где- то на горизонте. Они словно уплывают от нас, современников, недостойных их величия и красоты.

И, наконец, ее портреты. В моделях она не ищет ни идеальной красоты, ни особой характерности. Ее персонажи — самые обычные с виду люди. В них, говоря словами Пушкина, все тихо, просто. Но в этой-то тишине и простоте и заключена значительность.

Ее путь в искусство оказался трудным и необычным. После окончания школы Ольга поступила в Московский авиационный институт и начала посещать изостудию при Дворце культуры МАИ. Здесь сложился удивительно творческий коллектив, руководимый И.В.Ольховой, благодарность к которой Ольга сохранила на всю жизнь. Успешно окончив МАИ, она еще несколько лет продолжала посещать студию, в которой позже стала сама преподавать. В эти годы и пришло к ней твердое осознание того, что будущее ее должно быть связано с живописью. Трудное решение для человека, уже имеющего высшее образование и специальность, да к тому же обремененного семейными заботами. Эти-то заботы и не дали ей возможности бросить все и поступать в художественный институт имени В.И.Сурикова. Взвесив свои силы, Ольга решила идти более сложным, но единственно возможным для нее путем: поступать в пединститут на художественно-графическое отделение, чтобы иметь диплом, дающий ей право заниматься живописью, а все пробелы художественного образования восполнить самостоятельно. Задача непростая, но вполне решаемая при упорстве, воле, настойчивости и трудолюбии — качеств, которых Ольге Калашниковой не занимать. Подобным путем приходили в искусство многие прославленные мастера, как, например, горячо любимый и почитаемый ею Павел Федотов.

Очень рано, еще с детства, меня стал мучить диссонанс между тем, что я умею, и тем, что считала по-настоящему прекрасным, — рассказывает художница. — Шли годы, я успешно училась, посещала музыкальную школу, потом институт, а разрыв все увеличивался. И только в изостудии почувствовала, что он начинает уменьшаться. А когда твердо решила стать художником, то словно пелена спала с моих глаз — я увидела, сколько вокруг красоты! И, что самое главное, сама, своими руками могу творить эту красоту!

В 1988 году, окончив педагогический институт, перечитав все, что можно было найти о русских художниках, она решается поехать на Академическую дачу, в то заповедное место, где вот уже много десятилетий под эгидой Академии художеств совершенствуют свое мастерство молодые художники. Работала с благоговением, старанием, упорством и, наконец, решилась показать свои произведения, сделанные на даче, известным художникам Ю.Куга- чу и О.Светличной,

— Руки тряслись, ноги подкашивались, когда шла к их дому и просила посмотреть мои работы. Не отказали, пришли. И в один голос спросили: "Где вы учились? У кого?" Я объяснила. И тут они стали меня хвалить, советовать и, конечно, критиковать. Радость мою в тот момент невозможно было выразить словами...

А дальше снова была жизнь с проблемами и заботами: появился маленький сынишка, а Ольгу пригласили на преподавательскую работу в Московское художественное училище памяти 1905 года. Совмещать все это порой не хватало ни сил, ни времени. Но ее окрыляло сознание того, что она, наконец, стала художницей.

Калашникову приняли в организовавшееся в те годы объединение художников "Москворечье", и Ольга с гордостью вспоминает, что работы ее висели на выставках "Москворечья" рядом с произведениями ведущих мастеров России. Вместе с москворе- ченцами она теперь ездила на Академическую дачу, и эти вырванные из обыденной жизни два-три месяца в году были для нее настоящим праздником.

— Работала там как одержимая, почти не спала, кое-как проглатывала свой обед, чтобы не свалиться, и на грани нервного срыва писала и писала, боясь упустить минуту из этого драгоценного, святого для меня времени. По три-четыре работы в день.

То, что другие получали в художественных институтах, Калашникова постигала сама. Не имея возможности писать с натуры человека, она решила писать цветы, лес, поле, — и так, как пишут портрет, чтобы к тому времени, когда возможности появятся, быть в хорошей форме. Такой подход для нее был вполне естествен, ведь в ее характере счастливым образом сочетаются и тонкое поэтичное чувство красоты, и способность к пристальному, логическому исследованию.

Художница начинает работу над картиной без кисти и красок. Просто приходит на понравившееся место утром, днем, вечером, в любую погоду. Пока, наконец, не найдет то особое состояние природы, без которого работы так и остались бы этюдами с натуры, а картины не получилось. Она говорит об этом словами философа И.Ильина, которого считает своим главным, учителем и духовным наставником: "Нужно, чтобы предмет заговорил через тебя”.

Искусство помогло Ольге разобраться в проблемах собственной души, связанных с религией, взаимоотношениями с людьми, с окружающим миром. Благодаря ему она почувствовала себя счастливым человеком.

— Исчезло так долго мучившее меня одиночество, я ощутила, как в мою душу хлынул огромный мир, и, напротив, из моей души, через руки, кисть, полилось то, что я так долго в себе носила и не могла выразить...

Она переживала периоды настоящей влюбленности в творчество Левитана, Архипова, Нестерова, Поленова, Степанова, Корина, хотя порой старшие друзья-художники ругали ее за подражательство. Но через это тоже нужно пройти молодому художнику, прежде чем он выберется на собственную дорогу.
«Сейчас все хотят писать по-новому. А мне хочется работать так, как старые художники. Мне это близко, я училась у них видеть, чувствовать, писать. Они — моя школа», - размышляет Ольга.

В своих лучших работах она выглядит достойной преемницей традиций русской реалистической школы живописи. Ее картины поэтичны и музыкальны и вызывают живой отклик в душах еще и потому, что художница думает о зрителях: "Волнуюсь, показывая свои картины: возникнет ли контакт наших сердец? Я вижу красоту, но что предлагаю зрителям? И можно ли все, что я вижу и чувствую, перевести в материальную форму с той целью, чтобы в сознании людей это вновь перешло в "невещественное"? Как это сделать? "Как сердцу высказать себя?" Вопросов много. Одно знаю точно: не нарушить бы гармонии Богом созданного мира, не испортить бы красоту слабой попыткой повторения"...

Сегодня талант Ольги Викторовны Калашниковой признан серьезными художниками и критиками, она — член Союза художников. Пришло осознание своего мастерства, душевное равновесие, вера в свои силы. Но от этого не умалились ни требовательность к себе, ни стремление учиться и совершенствоваться.

Л. БУТКЕВИЧ